Поиск по сайту




Пишите нам: info@ethology.ru

Follow etholog on Twitter

Система Orphus

Новости
Библиотека
Видео
Разное
Кросс-культурный метод
Старые форумы
Рекомендуем
Не в тему

Все | Индивидуальное поведение | Общественное поведение | Общие теоретические основы этологии | Половое поведение


список статей


Природа нормального человеческого разнообразия
А. Леруа
Обсуждение [0]

Дата публикации:  11 Апреля 2005

В начале 90-х годов, оказавшись в Кембридже, я отправился ужинать вместе с покойным ныне Стивеном Джеем Гулдом 1. За столом мы долго обсуждали его взгляды на расы, межрасовые различия, равенство рас, а также его хорошо известные работы о правильном и неправильном использовании тестов на IQ (коэффициент интеллектуальности) и пр. После этой беседы у меня осталось отчетливое ощущение: Гулд убежден, что ради достижения социальной справедливости о некоторых вещах лучше не говорить и некоторыми вопросами - не задаваться. Что ж, в этом не было ничего удивительного: его взгляды никогда не противоречили передовицам многих наших газет и журналов.

Арман Леруа 2, биолог из Импириал колледжа, иначе смотрит на вещи…

Джон Брокман

…Меня, как и многих других людей, интересует вопрос: из чего сотворен человек? Это очень сложная проблема. Значительно упрощая ее, можно ответить следующим образом: приблизительно из 30 тысяч генов. Часто говорят, что геном в чем-то подобен книге. У него есть слова, грамматика, синтаксис, и, разумеется, у этих слов есть значение. Единственная проблема заключается в том, что их значение нам пока неизвестно. Итак, вопрос в том, как нам расшифровать его. Поставив вопрос иначе, применительно к человеку, мы хотим понять, какова роль этих генов в создании человеческого тела.

Сам я, разумеется, не занимаюсь сейчас изучением человеческих существ. Это было бы слишком затруднительно. Поэтому я занимаюсь червями. А именно - нематодой "Caenorhabditis elegans", за которую Бреннер, Салстон и Горвиц получили Нобелевскую премию. Я и сотня других ученых изучаем этого червячка, поскольку его особи обладают изумительным свойством - их легко сотнями держать в блюдах Петри и очень легко находить среди них мутантов. Это главное. Мы находим мутантов, отключающих отдельные гены, и таким образом узнаем, за что именно отвечают те или иные гены и какова их роль в организме червяка.

Специалисты по биологии развития долго занимались этим: полученная ими Нобелевская премия свидетельствует о зрелости их знания. Однако никто еще не применил их подход к человеческому телу. Причина этого очевидна: вы просто не можете взять и создать из людей мутантов. Ради людей вы должны их… найти. Они существуют, их тысячи тысяч, миллионы, нет, миллиарды. Дело в том, что все мы - мутанты. Признать эту истину непросто, однако статистика подтверждает ее. Каждый из нас переживает мутацию и отключает отдельные гены. Итак, если вы только сумеете обнаружить таких мутантов, увязать их мутацию с конкретными генами, а затем изучить, как эти мутанты выглядят, то сможете выяснить, за что именно эти конкретные гены отвечают.

Возникает вопрос: что такое мутант? Биологи - специалисты по червям и мухам, как и вообще генетики, изучающие образцовые организмы, используют слово "мутант" в совершенно определенном смысле. У червей и мух есть произвольно выделяемая совокупность "нормальных" черт, которую мы называем "диким типом". Но у людей произвольного "дикого типа" не существует. Правомочно ли тогда вообще говорить о людях-мутантах?

Безусловно. Однако определение мутанта в данном случае более сложно. Причина этого заключается в том, что мы - люди - отличаемся исключительным естественным разнообразием. Разъезжая по миру, вы встречаете людей высоких и низкорослых, рыжих и шатенов, курчавых и лысых и т.д. Как же во всем этом разнообразии определить, что же считать мутацией и кто является мутантом? Это важный вопрос, поскольку утверждать, что та или иная черта человека - свойство мутации, означает производить селекцию, то есть речь идет уже не о простом различии, но о неком отклонении от нормы. И все же, несмотря на величайшее разнообразие человеческих особей, на самом деле мы можем говорить об объективном существовании мутаций и мутантов среди людей.

В самом общем виде объясняется это следующим образом: если вы посмотрите на кодирующую нить, точнее, на протеиновую нить, выработанную конкретным геном, то большинство генов в этом отношении почти ничем не отличаются друг от друга. Правда, существуют также и полиморфные (изменчивые) гены, и именно им мы целиком обязаны нашим естественным разнообразием. Однако в геноме человека их совсем немного. У большинства людей одна и та же функциональная версия гена. Учитывая это обстоятельство, вы можете считать мутантом того, кто имеет редкий вариант гена, причем такой вариант, который некоторым образом вредит тому, кто им обладает. Если взглянуть на вещи под этим углом зрения, станет ясно, что у всех нас имеются редкие гены, которые так или иначе вредят нам, и поэтому все мы являемся мутантами.

В подтверждение этой мысли можно привести даже некоторые цифры. Исследования последних лет привели, в частности, к поразительному результату: сравнение геномов различных видов показало, что каждый новорожденный младенец приходит в мир с тремя новыми вредными мутациями, которых не было у его родителей. Помимо этого, каждый ребенок наследует по крайней мере какую-то часть мутаций от своих родителей. По некоторым оценкам (разумеется, весьма приблизительным), каждый новый плод, находящийся в материнской утробе, является носителем примерно 300 мутаций, так или иначе вредящих его здоровью.

Разумеется, эта цифра отражает лишь часть общей картины. Необходимо не только знать общее число наших мутаций, но и понять, к каким последствиям приводит каждая из них. Дело в том, что некоторые мутации весьма опасны. Некоторые из них приводят к известным наследственным заболеваниям (к настоящему времени установлено примерно 10000 таких заболеваний). Однако должно существовать гораздо большее количество мутаций, незаметно наносящих нам вред. Мы знаем о мутациях, ослабляющих наше зрение, искривляющих спину и пр. Есть мутации, о которых из статистических данных нам известно лишь то, что они должны существовать. Именно от этих мутаций зависит во многом здоровье, а точнее, нездоровье человека. Во всяком случае, на их счет можно отнести большую часть неинфекционных заболеваний.

Когда я говорю о вредных мутациях, на самом деле я имею в виду не столько тот вред, который они наносят физическому здоровью человека, сколько их отрицательное влияние на дарвиновскую приспособленность и вероятность их воспроизводства. Это эволюционное определение. Оно может распространяться на огромное количество нарушений; причем нарушения, мутационная природа которых вам известна, порой являются проявлением той степени или формы мутации, о которой вы не подозреваете.

Если вы заглянете в тератологические музеи - так называемые музеи монстров - в Амстердаме или Филадельфии, вы увидите ряды младенцев в бутылках. Эти дети, обычно мертворожденные, деформированы таким образом, что своим уродством действительно напоминают отдельные черты монстров из греческих мифов. Я имею в виду почти буквальное сходство. Тут можно увидеть детей с одним глазом на лбу, которые похожи на мифических греческих монстров, например Полифема из "Одиссеи". Порой высказывается предположение, что именно деформированные дети стали прообразом монстров в греческих мифах. Эта параллель мне кажется весьма примечательной.

Вид этих детей внушает настоящий ужас. Но очень скоро он уступает место интеллектуальному возбуждению: очевидно, эти дети говорят нам что-то очень важное о первокирпичиках человеческого тела. Возьмем, к примеру, тех же детей с единственным глазом, расположенным по средней линии лба. Этот синдром имеет название "циклопия". Циклопия вызывается отсутствием или дефектом гена Sonic hedgehog ("звуковой еж"). Этот ген назван по имени "ежового" гена мухи-дрозофилы, мутация которого приводит к тому, что ее личинки покрываются колючими наростами, - отсюда и сравнение с ежом. Когда аналог этого гена был обнаружен у млекопитающих, какой-то шутник назвал его Sonic hedgehog в честь героя популярной видеоигры. Если у вас пропадет этот ген, ждите беды. Вы потеряете руки ниже локтя и ноги ниже колена. Лицо вытянется и станет хоботообразным, а посередине лба появится один глаз. Передний мозг, обычно разделенный на левую и правую части (левое и правое полушария), сливается в единую структуру. Вся эта аномалия имеет специальное наименование - "голопрозэнцефалия".

Все это на самом деле ужасно, причем я перечислил далеко не все возможные отклонения у младенцев, страдающих отсутствием Sonic hedgehog. Однако гораздо важнее, что, глядя на таких младенцев, вы можете попытаться рассуждать "от противного" и задаться вопросом: какова функция этого гена в эмбрионе? Прежде всего вы поймете, что благодаря Sonic hedgehog у вас есть два разных глаза, ибо, если бы не он, ваше лицо стало совершенно бесформенным. Этот ген также отвечает за разделение полушарий нашего мозга. Кроме того, он необходим для правильного формирования рук и ног. Как видите, это одна из самых важных и вездесущих молекул человеческого организма.

Об этом свидетельствуют и иные, более сложные мутации. Например, недостаток Sonic hedgehog приводит к сплющиванию лица, а избыток этого гена заставляет его расплываться. Я побывал недавно в Сан-Франциско, в лаборатории Калифорнийского университета, руководимой Джилл Хелмс, где рассматривал голову свиньи, хранящуюся в специальном сосуде. А может, эта голова принадлежала двум свиньям? Ответить трудно, поскольку у этой свиньи было две морды, два рыла, два языка, два горла и три глаза. Речь не идет о сиамских близнецах, эта свинья просто имела две морды. "Двуликие" цыплята и свиньи периодически появляются на свет; время от времени рождаются и люди с двумя или почти двумя лицами. Существует аномалия, при которой у человека глаза находятся на слишком большом расстоянии друг от друга, а нос начинает раздваиваться. Появляются как бы два носа, находящихся на двух разных стадиях развития.

Ген, ответственный за эту аномалию, недавно был клонирован. И знаете, что оказалось? Это тот самый ген, который контролирует Sonic hedgehog (он действительно отключает его). У людей описанный выше синдром вызывается избытком Sonic hedgehog, в то время как появление младенцев с циклопией - его недостатком. Когда мы рассматриваем целый ряд синдромов такого типа, постепенно становится понятен тот сложный механизм, с помощью которого ген Sonic hedgehog контролирует какую-то одну конкретную нашу черту - ширину лица. Казалось бы, это такой пустяк, о котором мы вряд ли когда-нибудь задумывались, однако и он, похоже, контролируется генетической системой.

Существует немало других, не менее значимых аномалий. Один из главных экспонатов Музея Мюттера при Медицинском колледже Филадельфии - Гарии Истлак, человек, при жизни страдавший прогрессирующей оссифицирующей фибродисплазией (Fibrodysplasia Ossificans Progressiva, FOP) - заболеванием, при котором происходит формирование лишних костей. Перед тем, как умереть в возрасте сорока с лишним лет, Истлак передал в дар музею свой скелет. По сути дела, речь идет не о скелете одного человека, а об одном скелете, заключенном внутри другого. Это заболевание протекает следующим образом: как только у человека появляется синяк или рана, вместо нормального движения клеток, приводящего к восстановлению кожи и мяса и заживлению раны, образуется кость. Так каждый кровоподтек превращается в кость. Дети рождаются относительно нормальными, но на протяжении жизни они обрастают костями до такой степени, что не могут больше двигаться. Люди оказываются прикованными к одному месту и замыкаются в себе. Разумеется, можно удалить лишнюю кость, но, как только вы делаете надрез и он начинает заживать, образуются другие кости. Это замкнутый круг. Мы не знаем, мутация какого гена приводит к этой аномалии. Но почти наверняка она связана с костным морфогенетическим протеином, отвечающим, как следует из его названия, за формирование костей у новорожденных. Просто у большинства людей этот ген после формирования скелета отключается, а у некоторых продолжает вырабатываться на протяжении всей жизни. FOP - потрясающий пример того, как конкретная мутация может сообщить нам нечто важное о формировании костей. Это очень редкая аномалия; ген не был клонирован по той причине, что для идентификации генов и их клонирования нужно иметь возможность проследить их происхождение. Во всяком случае, это помогает. Однако люди, страдающие FOP, никогда не имеют детей.

Порой люди спрашивают, в чем польза биологии развития. Мы в состоянии идентифицировать гены, отвечающие за формирование той или иной части человеческого организма. Однако, поскольку речь идет о людях, сразу же возникает вопрос: как преодолеть вредные последствия мутаций? Можно, конечно, отправиться в отделения клинической генетики или педиатрии, обследовать детей с серьезными аномалиями и сказать: "Это просто потрясающе. Ваш сын (или дочь) представляет огромный интерес для изучения функции гена Jagged-2". Но это вряд ли ободрит родителей, которые должны растить детей, страдающих различными физическими отклонениями. Ведь этим детям предстоит умереть или, в крайнем случае, подвергнуться серьезнейшим хирургическим операциям. Конечно, это проблема. Молекулярная биология - вещь замечательная, но, когда встает вопрос о медицинском вмешательстве, людям приходится обращаться к хирургу, а эта профессия по сути мало чем отличается от ремесла мясника.

Разумеется, люди годами надеялись, и все еще надеются, на то, что знакомство с генами и механизмами формирования органов и тканей позволит человеку реконструировать их по своему усмотрению. Разработав специальную программу, мы можем взять клетки, поместить их в пробирку и восстановить ткань. В гортани не хватает хряща? Мы можем создать его для вашего ребенка и решить проблему. У вас нет груди? Мы и ее можем вырастить. И так далее. Это новая отдельная область медицины, названная "тканевой инженерией". Ею занимаются целые институты, в которых вместе работают инженеры, специалисты по созданию биокомпозиционных материалов и молекулярные биологи. Правда, пока все сводится скорее к созданию институтов и пропаганде идей. О конкретных результатах говорить, пожалуй, рано, но они обязательно будут, и тогда никто уже не усомнится в праве этой отрасли медицины на существование.

Безусловно, смотреть на некоторых чудовищно изуродованных детей трудно. Это душераздирающее зрелище. Проведя рядом с ними какое-то время (будь то дети в больничных палатах или мертворожденные младенцы в бутылках), вы переживаете настоящий психологический шок. Я так и не смог свыкнуться с этим. Но верно также и то, что картина аномалий человеческого тела чрезвычайно притягательна с интеллектуальной точки зрения. Она воздействует на вас особенно тогда, когда взгляд начинает улавливать различия в деталях, когда вы понимаете, что перед вами не какое-то произвольное отклонение, а результат действия законов, управляющих человеческим телом и формирующих его. Как только осознаешь это, картина уродства приобретает черты подлинной красоты. Потому что она дает ответ на один из самых давних вопросов, стоящих перед биологией: как и из чего мы созданы?

Однако это красота интеллектуальная. А как быть с красотой физической? Меня это очень занимает, причем не в общеэстетическом смысле, а самом конкретном. Некоторые люди говорят, что красота их не интересует и вообще это дело вкуса. Я не согласен с ними. Думаю, найдутся и другие люди, которые, как и я, полагают, что у нас есть общая физиологическая программа, лежащая в основе некого универсального представления о красоте. Между прочим, мысль о том, что все мы воспринимаем некоторые черты как проявления красоты, наверняка возмутила бы Дарвина. Дарвин думал, что восприятие красоты было различным у различных народов и зависело от времени и места. Возможно, он был не прав или прав отчасти. Я не стану пытаться аргументировать свое мнение, но считаю его верным. В наши дни все больше людей склоняются к мысли о том, что существует некое универсальное представление о красоте, общее для всего человечества. Вопрос в том, каково оно и на чем оно основывается.

Многие полагают, что красота свидетельствует о здоровье. Эта идея идет от социобиологии. Однако у нее есть и более очевидные резоны. Просто существует мнение, что красивые люди - это люди здоровые, а мы ищем здоровых партнеров. Возможно, так оно и есть на самом деле. Или так было. Но насколько это верно сегодня? В прошлом здоровье зависело главным образом от условий окружающей среды - риска заражения инфекционными болезнями и количества пищи, поглощенной вами в период роста. Богатые люди жили в лучших условиях, отсюда и позитивная ассоциация красоты со здоровьем. Но как быть с современными экономически эгалитарными обществами вроде Голландии? По-прежнему ли красота там увязывается со здоровьем? Если бы количество более или менее красивых людей зависело от условий окружающей среды, то все голландцы должны были бы быть одинаково красивы, ведь все они едят качественную пищу, живут в красивых домах и имеют практически равный доступ к качественным медицинским услугам. Однако это не так. Среди голландцев встречаются как красивые, так и не слишком красивые люди. Так в чем же дело?

Мой ответ сводится к следующему. Во все времена одни люди были красивее других. Так было и так будет по той причине, что все мы несем различную мутационную нагрузку. О чем, по существу, свидетельствует красота? Я утверждаю - пока это только утверждение, но я придаю ему большое значение, - что главная причина, по которой одни из нас красивее других, заключается во вредных мутациях, носителями которых мы являемся. Мы можем нести около 300 вредных мутаций, но, разумеется, необходимо учитывать и разницу в этой "нагрузке". Не у каждого из нас именно 300 мутаций, у некоторых их больше, у других - меньше. Если это верно (а статистически так и должно быть), в мире должен существовать человек с наименьшим количеством мутаций. Этот человек - в меньшей степени мутант, чем все остальные. На самом деле мы можем даже произвести некоторые подсчеты, основанные на предположениях о возможном порядке распределения мутаций, и окажется, что у этого человека 191 мутация из 300. По-моему, это поразительно большая цифра. Если бы могли найти такую особу (мужчину или женщину), я полагаю, она вполне могла бы стать кандидатом на звание самого красивого человека в мире, во всяком случае, претендовать на это, если только не росла в какой-то убогой и отсталой стране. Однако с точки зрения статистики она должна была бы родиться именно в такой стране, ибо в подобных странах проживает большая часть человечества.

Существует еще один вопрос, на который я бы хотел найти ответ, - вопрос о природе нормального человеческого разнообразия. Десятки тысяч генетиков по всему миру заняты идентификацией генов, вызывающих те или иные отклонения в человеческом организме. Они начали с самых простых, крупных врожденных аномалий, особенно тех, которые позволяют людям выживать и иметь детей, а значит, иметь длинную родословную, позволяющую составлять генетические карты. В настоящее время основное внимание уделяется определению генетической основы уже более сложных и запутанных аномалий, таких как диабет или рак. Ответственность за них несут целые комплексы генов, каждый из которых сам по себе играет весьма незначительную роль. Эта задача гораздо более трудная, однако люди ее пытаются решить, поскольку речь идет о наследственных заболеваниях, затрагивающих миллионы людей.

Однако один аспект человеческой наследственности абсолютно игнорируется. Это - нормальное человеческое разнообразие или, проще говоря, раса. Взглянув на земной шар, мы обнаружим, что люди внешне сильно отличаются друг от друга. Эта разница имеет явно генетическое происхождение. По-другому и быть не может, иначе мы не были бы похожи на своих родителей. Однако об этом разнообразии нам ничего не известно. Мы не знаем, чем отличается белая кожа от черной, европейская от африканской. Я имею в виду, что нам неизвестна генетическая основа этих различий. Это даже забавно. Ведь мы имеем дело с такой чертой, пусть весьма тривиальной, из-за которой велись войны, раскалывались общества; на ее основе люди в большей степени, чем на любом другом фундаменте, выстраивали свою идентичность. И при этом у нас нет даже самого смутного представления о ее генетической природе. Это удивительно. Чем же это объяснить?

Двумя причинами. Во-первых, за цвет кожи отвечает не один ген, и это не столь уж тривиальная проблема. Если бы речь шла только об одном гене, мы бы знали его. Но их несколько - больше трех, но определенно меньше 30. Это проблема сложная, но, честно говоря, не до такой степени, чтобы генетики, всерьез взявшись за нее, не могли ее решить. Это было бы достаточно просто сделать, если бы они потратили на нее малую часть тех усилий, которые ушли на открытие BRCA1 - гена, вызывающего рак груди. Я не говорю, что они должны были это сделать. Идентифицировать ген, вызывающий рак груди, важнее, чем раскрыть генетическую основу белой и черной кожи. И все же эта задача технически вполне разрешима.

Разумеется, главная причина того, что люди не занимаются этим вопросом, заключается в том, что речь идет о расовой генетике. А отношения генетики и расовых различий имеют долгую и печальную историю. Более того, все усилия послевоенной генетики были направлены на то, чтобы доказать, что расы не существуют и являются лишь социальными категориями. На этом особо настаивала гарвардская школа; например, Дик Ливонтин был одним из основных сторонников этой точки зрения. Ее же разделял и покойный Стивен Джей Гулд.

После Второй мировой войны, когда мир действительно потрясли чудовищные преступления нацистской науки (которые, в свою очередь, были следствием гораздо более широко распространенной расовой науки, причем не только в Германии, но и во всем мире), все сознательные ученые предприняли энергичные усилия, чтобы исключить возможность использования науки в столь дьявольских целях. Они решили, что наука никогда больше не будет служить ненавистной дискриминации людей. Непосредственным результатом этого стала Декларация о расе, принятая ЮНЕСКО в 1950 году. Ее предложил Эшли Монегю, его поддержал такой генетик, как Феодосий Добжанский, настаивавший на равенстве рас. Затем, в 1960-х годах, Дик Ливонтин и другие обнаружили, что гель-электрофорез может содействовать изучению генетических разновидностей протеинов. Эти исследования показали, что люди имеют множество скрытых генетических разновидностей. Мало того, выяснилось, что большая часть этих разновидностей существует не столько между отдельными людьми, сколько между континентами и даже отдельными странами. ЮНЕСКО объявила расы равными; новая генетика заявила, что их не существует. Наконец, спустя несколько десятилетий была выдвинута гипотеза африканского происхождения Homo sapiens, мультирегионализм вышел из моды и стало очевидным, что люди не только принадлежат к одному виду - об этом мы знали со времен Линнея, но и к такому виду, который лишь совсем недавно разделился на подпопуляции.

В итоге под влиянием как научных данных, так и идеологических соображений подавляющее большинство современных антропологов и генетиков подчеркивают черты сходства между людьми из разных частей света и затушевывают различия между ними. Я не сомневаюсь в том, что с политической точки зрения это приносит пользу, однако полагаю, что нам пора повзрослеть. Я хочу сказать, что, настаивая на сходстве и игнорируя различия, мы отворачиваемся от одной из самых красивых проблем современной биологии, а именно - проблемы генетической основы нормального разнообразия людей. Что создает изгиб глаз китайской девочки? Я прочел как-то у одного известного китаиста, что этот изгиб - чистейший из всех изгибов. Но в чем его источник? Почему кожа жителей Соломоновых островов варьирует от светло-коричневой до иссиня-черной? Что делает волосы рыжими?

На самом деле нам известен ответ на последний вопрос. Оказывается, рыжий цвет волос - результат мутации гена MC1R (мелакортина рецептор 1), отвечающего за уровень эумеланина, черного пигмента, по сравнению с феомеланином, ответственным за "красные" цвета. Чудесным образом выяснилось, что мутациями MC1R объясняется также наличие рыжих волос у рыжих сеттеров, шотландского рогатого скота и рыжих лис. Однако мы не знаем, что делает глаза карими, голубыми или зелеными. Нам почти ничего не известно о разновидностях нормального человеческого роста. Мы не знаем, почему у одних девушек большая грудь, а у других - маленькая. Все эти вопросы важны или, по крайней мере, очень интересны, а вот ответов на них у нас нет.

Я отношусь к проблеме нормального человеческого разнообразия с таким энтузиазмом, поскольку мы можем осознать ее, просто гуляя по улице. Мы живем в эпоху, когда самые глубокие научные проблемы сокрыты от нашего непосредственного восприятия. В их числе происхождение вселенной, взаимосвязь субатомных частиц, происхождение и структура генома человека. Эти проблемы видят только ученые, к тому же вооруженные дорогостоящим оборудованием. Однако когда я размышляю о проблеме человеческого разнообразия, я чувствую себя так, как должен был чувствовать себя Аристотель, впервые сойдя на берег Лесбоса. Вновь передо мною открывается новый мир. Более того, у этого мира есть проблема, которую мы можем сейчас разрешить, вопрос, на который мы можем сейчас дать ответ. И я полагаю, мы просто обязаны это сделать.

Разумеется, некоторые люди не согласятся со мной. Найдутся такие, кто сочтут высказываемые мной взгляды возвратом к расовой науке. Пусть так. Однако я берусь утверждать, что если мы и возвращаемся к расовой науке, то должны заниматься ею так, чтобы она никогда не привела к возрождению расистских теорий. Мы стремимся к противоположным целям. Как объяснить это? Большинство из нас полагает, что цвет кожи не является мерой человека, что он ничего не говорит о его способностях или темпераменте. Лучший способ доказать это - выяснить генетическую природу цвета кожи и генетическую природу когнитивных способностей человека и продемонстрировать, что они не имеют ничего общего. Дело в том, что всегда будут существовать люди, готовые сконструировать социально сомнительные теории расовых различий. И хотя достижения науки действительно могут служить дурным целям, гораздо чаще зло подстерегает нас из-за нашего невежества. Пришло время положить этому конец и приступить к изучению генетической основы человеческого разнообразия.

Перевод Сергея Карпа

Оригинал статьи

Примечания:

Вернуться1 Американский палеонтолог (1941-2002), автор концепции прерывистой эволюции, согласно которой эволюция в живой природе происходит не медленно и постепенно, как предполагает дарвиновская теория, а в результате эволюционных "скачков". В одной из последних книг, "Удивительная жизнь" (1989), на примере ископаемых организмов, обнаруженных в западной части Канады, показывает, сколь разными путями может идти эволюция и насколько упрощенным является представление о ней как о строго направленном процессе. – Прим. ред.

Вернуться2 Арман Леруа - преподаватель биологии эволюционного развития в Импириал коолледже (Лондон), автор работы "Мутанты. О генетическом разнообразии и человеческом теле", удостоенной приза газеты "Гардиан" за лучшую первую книгу (2004).

 



2005:04:12
Обсуждение [0]


Источник: РЖ